Сегодня мы с вами отправимся в увлекательное путешествие по Горному Алтаю вместе с Владимиром МЕРКУЛОВЫМ – в загадочное место под названием Укок. Владимир подробно и искренне поделился с нами своими наблюдениями и чувствами, полученными во время одной из интереснейших своих поездок, совершенной в августе этого года. А поскольку путешествие его было неблизким, то и рассказ о нем получился немаленьким. Итак, начинаем…
КРАТКОЕ РЕЗЮМЕ:
Владимир МЕРКУЛОВ – житель Белокурихи, горный турист с большим стажем, занимающийся видеосъемками, влюбленный в Горный Алтай.
СПРАВКА:
Высокогорное плато Укок расположено на самом юге Горного Алтая, на стыке границ России с Монголией, Китаем и Казахстаном, в котловине между горным массивом Табын–Богдо–Ола и Южно–Чуйским хребтом на высоте около 2,5 тыс. метров над уровнем моря. Плоскогорье Укок приобрело мировую известность после археологических раскопок скифских курганов с замерзшими погребениями в 1991–95гг. С 1995г. оно объявлено зоной покоя и включено ЮНЕСКО в Список всемирного природного наследия.
На исходе лета, в конце туристического сезона, неожиданно раздался телефонный звонок из Барнаула...
Звонил знакомый турист Евгений, обладатель высокопроходимого внедорожника и участник многих джипперских тусовок в Горном Алтае, изъявивший, наконец-то, желание совместно попутешествовать по экстремальным районам Алтая.
Несколько «закисший» после июньского восхождения на Белуху и полупешеходного путешествия по Чулышманскому нагорью, я с радостью принял предложение. В одночасье решено: мы отправляемся на Укок. Тем более, что посетить этот экзотический уголок южного Алтая было давним желанием.
И вот за окном уже проносятся пейзажи Горного Алтая. Нескончаемый поток автотранспорта до поворота в Усть-Семе на Чемал несколько раздражает: возникает ощущение, что добрая половина жителей Новосибирска, Кузбасса и, пожалуй, Томска не работают, а только путешествуют по Алтаю. Но с этим приходится мириться, так как в последние годы для жителей этих регионов становится немодным хотя бы раз за лето не побывать в Горном Алтае.
Обочина дороги вдоль Катуни пестрит разноцветьем палаток. Турбазы и кемпинги еще забиты до отказа. Интересно наблюдать за мечущимися «туристами выходных дней», вырвавшимися из городских каменных «джунглей», с ошалелыми глазами сметающими пустяковые сувениры в торговых рядах по фантастическим ценам и позирующими перед своими «мыльницами» у каждого камня.
Там, за перевалами: Семинским и Чике-Таманом – турист, как правило, несколько другой: держится основательно и многозначительно. Аю, «Берюзовую Катунь» и Чемал – Горным Алтаем и не считает. Его устремления к первозданной и дикой природе, где в лабиринтах заснеженных хребтов несут свои потоки бурные реки и гремящие водопады. Хотя, безусловно, есть и исключения.
Всякий раз, путешествуя по Чуйскому тракту, испытываешь особый трепет души, вкушая его потрясающую энергетику. Эта дорога не может надоесть.
Величественные бомы с отвесными скалами (с красивыми алтайскими названиями: Кор–Кечу, Яломан, Айры-таш, Бичикту-Кая...), горные хребты с заснеженными вершинами сменяются ступенчатыми речными терассами и межгорными котловинами.
Многочисленные археологические памятники в виде курганов, каменных стел и изваяний, бал–балов и поминальных комплексов становятся привычной частью окружающего пейзажа.
На 450-ом км (от Бийска) в поселке Акташ (в переводе с алтайского «белый камень») делаем остановку. Здесь базируется акташский погранотряд, в котором необходимо оформить пропуск для дальнейшего путешествия в пограничную зону. К нашему великому сожалению мы немного запоздали и получение пропуска переносится на следующий день. Заночевав в палатке на живописной речной террасе в правобережье Чуи и утром получив инструктаж и пропуск, отправляемся в путь.
Перед взором предстают просторы высокогорной Курайской степи, а справа – вот оно, величие, простираются ослепительно-белые заснеженные вершины Северо–Чуйского хребта – Чуйские Альпы.
Полюс холода и красоты
Около 100 км пути среди такого очарования пролетают незаметно, и вот уже нашему взору открывается суровая панорама Чуйской степи и районного центра Кош-Агач (в переводе с алтайского «два дерева»). По местным преданиям эти деревья когда-то здесь существовали, но в настоящее время их нет и в помине. Можно проехать десятки километров по Чуйской степи, не встретив ни одного деревца или даже кустика.
Этот суровый край часто называют полюсом холода Алтая. Средняя температура января составляет – 32 градуса, а зафиксированный абсолютный минимум – 62 градуса по Цельсию. Чуйская степь – самое сухое место в России. Жители поселка, около 60% из которых составляют казахи, пользуются привозной водой. Многие казахские дома не имеют традиционных крыш (они совершенно плоские). Вокруг суровый пейзаж, убогость и серость… И только вождь мирового пролетариата незыблемо стоит на пьедестале в центре поселка.
Порой кажется, что, преодолев эти несколько сот километров, мы перенеслись не только в пространстве, но и во времени: оно, как-будто, остановилось здесь лет 20 – 30 назад. Но в нашем дальнейшем путешествии Кош-Агач будет служить оплотом цивилизации и отправной точкой маршрута.
На пути к границе пространства и времени
Итак, в центре поселка, у указателя Джазатор–140, мы поворачиваем направо и продолжаем путь по пыльной Чуйской степи. Слева остается вновь построенный небольшой поселок Бельтир, куда переселили жителей со старого Бельтира (Кызыл–Маны), разрушенного землетрясением в сентябре 2003г.
В нескольких километрах от Кош–Агача, слева от дороги, встречается интереснейшее место, называемое сейчас «Алтайским Стоунхенджем». В древности великих шаманов хоронили в особых местах и ставили хан-вехи, наподобие «Стоунхенджа» в Англии. Большие камни выкладывались в строгий круг и ориентировались по сторонам света. Среди камней устанавливалось каменное «кресло» шамана. Отдельные камни отмечали точки летнего и зимнего солнцестояния. Породы, из которых состоят эти камни, в окрестных горах не встречаются. Их привозили из отдаленных мест, а весят они несколько тонн. Камни имеют различные электромагнитные заряды: одни – положительный, другие – отрицательный, третьи – нулевой заряд. Получается своеобразный генератор электромагнитных волн, и если встать в центре его, то ощущения возникают странные: будто вас затягивает в какую-то воронку. Для чего это использовали древние шаманы – теперь никто не знает.
Продолжаем путь дальше. Через несколько километров первая погранзастава (всего их будет три). Формальности по проверке документов и отметке в пропуске затянулись аж на полчаса. Вот она – наша российская действительность. Наконец-то, шлагбаум поднят, и мы устремляемся дальше. Грунтовая каменистая дорога идет в левобережье реки Тархата. Здесь, среди лунных и каменистых нагромождений и фантастических пейзажей из облаков, совсем безлюдно. Лишь изредка можно встретить стоянку чабана с отарой овец или небольшое стадо полудиких яков. Растительность довольно скудная, выгоревшая за лето под палящими лучами солнца. Зато полно сусликов, стоящих столбиками вдоль дороги. Некоторые стремятся быстрее перебежать дорогу перед автомобилем, иногда находя свою погибель. А вот и местная экзотика: на противоположном берегу небольшой речки, гордо подняв голову, стоит одинокий верблюд, видимо отбившийся от стада.
Через 70 км развилка дороги: направо ведет в отдаленный поселок Джазатор, расположенный на склонах Южно-Чуйского хребта, налево – на Калгутинский вольфрамо-молибденовый рудник, Джумалинские теплые ключи и плато Укок. Дорога становится заметно хуже, и 30 км пути до рудника занимают достаточно времени.
Радоновый «курорт»
На небольшом плато, в полукилометре от рудника находятся Джумалинские ключи, от алтайского слова «джунмалу», что означает «имеющий горных козлов». Русское название – Теплые ключи. Это единственный термальный источник с содержанием радона на юге Республики Алтай. По химическому составу эти воды близки к минеральным водам Белокурихи. Зимой вода не замерзает даже на значительном расстоянии от места выхода на поверхность. Над двумя крупными источниками построены деревянные домики с деревянными ваннами и железными печками, имеется открытый бетонный бассейн для купания с чистейшей минеральной водой и множеством мелких рыбешек.
Для проживания людей, принимающих лечение, администрацией района построено несколько деревянных домиков с нарами и печками. Дрова обычно привозят с собой или отапливаются кизяками, потому как местность вся безлесная.
Между тем наступил вечер: солнце скрылось за ближайшими вершинами, подул обжигающий лицо ветер и резко похолодало. Здесь не редкость даже июльский снег и ночное подмерзание воды в озерах и болотах. Ужасно не хочется разбивать палатку и ночевать без костра (дров у нас нет). Обращаемся к смотрителю «курорта» – молодому казаху из Кош–Агача: «Сколько будет стоить ночевка в теплом домике?» «Нисколько», – слышим в ответ.
На наши недоуменные взгляды он поясняет, что по их законам брать с людей деньги за лечение – большой грех. Поэтому и домики, и лечение здесь совершенно бесплатные. Такой ответ нас просто обескуражил. Правда, свободных домиков в этот день не оказалось. Вездесущие новосибирцы и кемеровчане (судя по номерам припаркованных авто) заполонили все и здесь. Так что хозяину пришлось несколько потесниться и нам гостеприимно предложили верхние нары. Ура! Сегодня будем спать в тепле, а холодные ночевки у нас еще впереди.
К нашему счастью в домике оказался один из опытнейших проводников-казахов со странным именем Туркмен, хорошо знающий здешние места. От него мы узнали много полезной информации по нашему дальнейшему маршруту. А еще он рассказал, что когда осенью люди уезжают отсюда, к источникам с гор спускаются залечивать раны звери. Здесь можно встретить лис, волков, диких маралов, архаров. Бывает, что более сотни зверей собираются у теплых источников.
Цель близка
Утро следующего дня встречает нас лучами восходящего солнца. Приняв радоновую ванну (ну как упустить такую возможность?), готовимся к выдвижению. Впереди у нас сложный горный перевал Теплый ключ. Туркмен скептически смотрит на наш «Сузуки» и покачивает головой: «Перевал вам не пройти. Даже мы, зная каждый камень, на УАЗиках не решаемся ходить одной машиной».
Мы настороженно переглядываемся и успокаиваем себя: просто он не знает возможностей нашего авто.
Итак, старт. Подъем на перевал начинается почти сразу же от источников. Угол подъема не очень крутой, но дорога (если можно применить это название) сплошь состоит из крупных камней и валунов. Машину раскачивает в стороны, кое-где приходится выходить и подкладывать под колеса камни, но все же медленно, со скоростью похоронной процессии, продвигаемся вперед. Вместо обещанных нам 4-х часов преодолеваем перевал за 2,5 часа. С восторгом кричу: «Женя, ты – виртуоз вождения!» Останавливаемся ненадолго на седловине. На специальном жертвеннике – оба по местному обычаю повязываем белую ленту, чтобы дух перевала беспрепятственно пропустил нас дальше.
А дальше, при спуске с перевала, взору открывается захватывающая дух панорама: у самого подножия заснеженного горного массива Табын–Богдо–Ола (в пер. «пять священных вершин»), являющегося водоразделом Северного ледовитого океана и великих пустынь центральной Азии, на высоте около 2,5 тысяч метров и раскинулось плоскогорье Укок с царством горной тундры, пронизанной серебристыми лентами рек и голубыми блюдцами озер. Укок – место потрясающей суровой красоты и первозданности.
К священным курганам
Еще в древности караваны из Монголии и китайского Синьцзяна, проходя через плато вдоль реки Ак–Аллаха, оказывались в самом центре Азии, на границе пространства и времени. Сейчас здесь, как и тысячи лет назад, чувствуется дыхание космоса. Мировую известность это место приобрело после сенсационных открытий, сделанных новосибирскими археологами в 1991–95гг. В ходе раскопок одного из курганов могильника Ак–Алаха–3 было обнаружено уникальное захоронение мумии молодой женщины, впоследствии названной скифской (или алтайской) принцессой. Возраст этого захоронения около 2,5 тыс. лет. К этим знаменитым курганам, овеянным ореолом таинственности и загадочности, и лежит наш путь.
Между тем происходит резкая смена погоды. Усилившийся ветер пригнал откуда-то из-под монгольского Алтая темные свинцовые тучи, заморосил дождь, вскоре перешедший в снег. Такие метаморфозы природы – здесь не редкость. А может мы недостаточно почтительно совершили обряд на перевале и духи решили проучить нас? Снег перешел в настоящую метель, пришлось даже остановиться, так как видимость стала недостаточной для движения. На фоне припорошенных снегом склонов, цветущий иван–чай на обочине дороги выглядел экзотически.
Проехав еще около трех часов вдоль ограждений из колючей проволоки и миновав несколько довольно глубоких бродов, спускаемся в долину реки Ак–Алаха. Погода здесь заметно улучшилась. Замечаем, что с ближайшего склона нам наперерез скачут четверо всадников. Через минуту машину окружили пограничники с автоматами наперевес. Выхожу из машины и обращаюсь к всадникам: «Ребята, вы в войну решили поиграть? Мы же свои – алтайские». «Предъявите документы для проверки и машину для досмотра», – слышим в ответ. Да, бдительно охраняется наша государственная граница. Убедившись, что мы не диверсанты, нас отпускают, показав как проехать к интересующим курганам. Мы продолжаем движение в сторону погранзаставы Ак–Алаха.
Замкнутость и оторванность от мира способствовали тому, что Укок всегда был богат своей фауной. По берегам бесчисленных озер, в которых водится хариус, нам встречались и черные аисты, и горные гуси, и утки, и журавли, а также огромные стаи чаек, заполняющих своим криком окружающее пространство. Здесь можно встретить и волка, и корсака, и горного барана и зайца-толоя, не меняющего свою окраску. А к концу лета Укок буквально кишит сурками. Они здесь такие крупные (до 12 кг.), что туристы иногда принимают их за маленьких медвежат. Можно совсем близко подъехать к ним на машине, но стоит только приоткрыть дверь, они тотчас прячутся в свои норы.
Особую экзотику окружающему ландшафту придают парящие в поисках добычи степные орлы и беркуты.
Справа от дороги просматривается целая группа курганов, на которых были произведены раскопки. Вдоль них целая вереница вертикально–вкопанных камней – бал-балов. По одной из версий археологов, сколько камней – столько врагов сумел одолеть в честном бою лежащий в кургане воин.
В центре сухой долины, между левобережьем реки Ак–Алаза на юге и грядами морен на севере, обнаруживаем могильник Ак-Алаха 1, состоящий из пяти разновременных курганов и одного поминального комплекса. Два первых кургана пазырыкской культуры и третий – древнетюркский исследованы археологами и за 12 лет после раскопок уже несколько заросли травой. При раскопке первого кургана рядом с погребенными мужчинами и женщинами европейского типа было захоронено 9 лошадей в упряжке убитых ударом в голову непосредственно перед захоронением. Археологами обнаружено достаточно предметов хозяйского обихода, оружия, украшений, предметов конской упряги, украшенной деревянными фигурками птиц, грифов, покрытых золотой фольгой. Мы стоим на краю курганов, охваченные ощущениями связи с историей этого древнего и удивительного края.
Заночевав в палатке на берегу Ак-Алахи и утром наспех приготовив на газе завтрак из лапши быстрого приготовления, мы отправились на поиски бывшего захоронения алтайской принцессы.
В трех километрах к востоку от первой группы курганов между рядами колючей проволоки (пограничной системы) и дорогой ведущей к российской погранзаставе Ак-Алаха, мы и обнаружили интересующие нас курганы. Первый из них, диаметром около 18метров, и подарил археологам, и, пожалуй, всему миру «укокскую принцессу».
Интересен тот факт, что почти все богатые пазырыкские захоронения были разграблены еще в древности. Но данное захоронение спасло то, что намного позже сверху погребального склепа было произведено захоронение кара-кобинского воина. Грабители, вскоре разграбив верхнее захоронение посчитали, что в кургане похоронен один человек и не стали копать дальше. Так было сохранено захоронение мумии молодой пазырыкской женщины, пролежавшей в вечной мерзлоте 25 веков и подарившей новосибирским археологам мировую сенсацию.
В настоящее время мумия после реконструкции и бальзамирования в лаборатории при Мавзолее Ленина хранится в музее института археологии и этнографии в г. Новосибирске.
Ощутив некоторую сопричастность к историческим событиям, стоя рядом со знаменитым курганом, я вдруг мысленно представил, какая жизнь здесь кипела в древности – в эпоху раннего железа. Как могла развиваться целая цивилизация в столь суровых климатических условиях, когда зимой столбик термометра нередко опускается за отметку – минус 50 градусов, а постоянный ветер еще более усиливает воздействие температуры.
Между ТЕМ именно в зимне-весенний период пазырыкцы использовали Укок для проживания и в качестве зимнего пастбища. Они поднимались сюда со своими многочисленными стадами и табунами поздней осенью, а возвращались на летние пастбища только в июне. Кроме того, труднодоступный Укок служил своего рода убежищем от набегов степных кочевых племен, так как горные долины, отделенные друг от друга высокими перевалами, представляют собой естественный тайник, где можно отсидеться от врагов.
Пазырыкцы вели полукочевой образ жизни и помимо временных жилищ имели постоянные бревенчатые жилища. В этих местах среди складок морен, укрытых от ветра, до сих пор сохранились многочисленные зимники алтайцев и казахов. В одном таком зимнике стоянки Бертек мы и провели последнюю ночь на Укоке. Натопив печь кизяками, находимся около избы, и, постелив на нары овечьи шкуры, мы спали с комфортом 3-х звездочного отеля.
Возвращаясь домой после путешествия по небесному пастбищу (так еще называют Укок), созерцая в окно суровые ландшафты первозданной природы, мы ощутили, что стали немного другими: незаконченные дома дела, нерешенные проблемы еще недавно так волновавшие, – остались там, за перевалами и казались такими ничтожными, что не хотелось о них вспоминать.
Спасибо тебе, Укок! До новых встреч, Алтай!
(Кош-Агач - Белокуриха)
